МИХАИЛ ГАМЗИН:

«ПЕРВОЕ ДЕЛО – НЕ ОБМАНЫВАТЬ»...

Евгений Гаврилов: – Михаил Александрович, где вы сегодня тренируете?

Михаил Гамзин: – Сегодня я возглавляю Центр олимпийской подготовки при СФУ, Сибирском федеральном университете в Красноярском крае. Ректор университета Евгений Александрович Ваганов, академик, профессор.

Думаю, что теперь можно ребят отдавать не в Москву, а оставлять в Сибири, чтобы тренировались в нашей школе спортивного мастерства, под руководством директора Д. Мендиашвили. В мире нет такой школы. Все тренеры работают на высший эшелон. Мы готовим ребят для сборной команды России, они участвуют на Олимпийских играх, чемпионатах мира, Европы.

Что касается Олимпийского чемпиона Манкиева и других спортсменов, то они учатся на военной кафедре и на кафедре физвоспитания, в двух вузах сразу. Очень важно, чтобы они выучились. Уже через полтора года они будут лейтенанты. Необходимо, чтобы ребята защищали честь России на всех уровнях.

– Михаил Александрович, как вы пришли в греко-римскую борьбу?

– Родился в деревне Герасимовка. Борьбой впервые начал заниматься в спортивной школе-интернате. Первым тренером у меня был Хвалынский. Раньше без ГТО без БГТО ничего не могло быть. Мы занимались и лыжами, и баскетболом, и футболом. Нас везде толкали. Мы были разносторонние. И тренеры были разносторонние. Хорошие были ребята из Саратова.

Занимались всеми видами спорта: очень сильна была акробатика и баскетбол. Прошёл бокс, борьбу. Нахватался знаний везде.

В Башкирии выполнил норматив кандидата в мастера спорта и ушёл на флот. На флоте в чём моя служба заключалась? Служил на кораблях. Там не было возможности заниматься борьбой. Там её просто не было.

К нам «залетел» парень, мастер спорта по боксу. Он собрал нас в одно ядро и начал тренировать. У меня получалось в боксе, так как длинные, сильные руки – рычаг большой. Я ростом 1,90 и на борца не похож.

Руки крепкие откуда? С деревни, от лопаты. Я говорю: «Ребята, через соху пройдёте, значит, вы будете хорошими спортсменами. Попробуйте меня перетолкать». Многие не могут.

После армии поехал на стройку. Тренировался в Саратове, потом переехал в Башкирию. Начал с нуля, работал на тяжёлом кране. Очень много построил в Красноярске, в Салават-Юлаеве бывал, в Башкирии, во многих городах побывал и везде потихоньку что-то выстроил. Даже в Краснодарском крае.

Освоил специальности сварщика, электрика, строителя, вёл монтаж и был крановщиком тяжёлых кранов, на тракторе целину пахал, на стройке работал бригадиром. Прошёл через лопату и плуг.

Но потом всё моя жизнь прошла в спорте. Заразил меня борьбой Михаил Данилович Госумаш, хороший мастер. Он и сейчас тренирует. Мне тогда сказал мой учитель: «У тебя получается борьба». Я бросковый был и сейчас могу бросить, дай бог, здоровья ещё хватает.

У меня хватало времени потренироваться, и я выполнил норматив мастера спорта СССР. Но не дошёл до уровня, где боролись легендарные борцы: чемпионы мира, Европы, Кубков мира, Олимпиад. Такого не было. Но прошёл школу команды СССР, потом России и сейчас продолжаю находиться в этом движении.

Подготовил много спортсменов: десять международников и пять заслуженных мастеров спорта. Есть у меня чемпионы мира и Европы, Кубков мира.

– Что такое настоящий тренер и тренерская работа?

– Без любви к спорту ничего не получится у любого тренера. Главное – внутри что-то заряжено. Он может сегодня взорваться и тут же упадёт. Нужно терпение – раз. Понимание – два.

Тренером становятся не сразу. Надо пройти огромную школу, это горнило со своими спортсменами. Это огромный труд.

Многие приходят в тренера. Чемпионы мира и Европы, Олимпийские чемпионы, но они не все могут быть тренерами. Однозначно. Спортсменом может он быть большим, но тренером быть очень тяжело.

От каждого спортсмена ты учишься. У меня ребята разных весовых категорий и 120, 96, 84, 74 и 55… Во всех весах надо индивидуально к каждому подходить. Разные характеры, психология, ранимые все такие...

У меня разные национальности побывали. Но это – не главный вопрос. Я не играю в национальность. Когда была Великая Отечественная война, никогда в окопах не делили ложку, кружку, папироску. Махорку закуривали и делились. Я вне политики.

У нас есть легендарный борец Сан Саныч Карелин, который сказал: «Мы вне политики. Но нас стараются ввязать в неё. Но мы должны быть вне, должны защищать детей, поднимать спорт».

Надо быть энтузиастом по всем параметрам, мыслям. Надо с пониманием относиться ко всем движениям. Тренер – это и учитель, и завхоз, и директор, и всё остальное… Получается, как второй отец. Спортсмены доверяют ему свою жизнь.

Некоторые родители звонят: «Михал Александрович, огромное вам спасибо и родительское благословение». Это большое дело. Они понимают: ребёнок на правильном пути. Манкиев, например, пришёл перворазрядником. И посмотрите, какой прошёл огромный за короткое время путь. За 4,5 года стал Олимпийским чемпионом.

И с Асланом Хуштовым у меня была такая же история. Геннадий Андреевич Сапунов подошёл и сказал: «Михал Александрович, помоги этому парню». Пришлось этого парня взять.

У меня есть Дима Ралов, тоже шёл на Олимпийские игры вторым номером. Но травма, была очень серьёзная. У борцов травма это серьёзно, даже у Сан Саныча была травма. Но он боролся с нею.

Рвется мышца. Нагрузки огромные. Психологические, физические. Но нужно знать историю нашей борьбы. Не только нашей, но и в мире. Всё анализировать. Главный анализ – глаз и голова.

Кто-то кино снимает, снимки делает. А у меня всё в голове. Я знаю, как боролся Сан Саныч Карелин, Михаил Геразиевич Мамиашвили и другие…

Видишь эту схему. Знаешь, какая анатомия спортсмена, его физические и взрывные качества. Видишь все эти моменты и стремишься их использовать. К каждому подходишь индивидуально, как к человеку, а не как к спортсмену. С каждым разговариваешь по-разному. Это очень важный спектр.

То, что я энтузиаст – понятно. Это есть, работу выполняю чётко. Вот почему выходит сборная команда? Надо, видеть спортсмена, чтобы благодаря тренеру, он стал профессионалом.

Факторов очень много. Довести до Олимпийских игр спортсмена сложно. Раньше в молодёжной сборной собирали такие факты. Раскладывали карты и спрашивали: «Что ты хочешь, спортсмен?» Тот отвечал: вот это, это и это. Первый фактор – Олимпийские игры, чемпион мира и Европы, Кубков мира.

Затем приглашали тренера и спрашивали, например, меня: что твой спортсмен хочет? Что он хочет – я знаю, потому что много с ним жил и работал. Открываем карты, и они совпадают…

Надо много с ним пройти, много мыслить, разговаривать, узнавать какие его желания, сдвиги, мысли. И я, зная спортсмена, начинаю вести диалог. Выявляется школа, мы понимаем друг друга с полуоборота.

Первое дело – не обманывать. Обманываешь сам себя. Я беседую с каждым спортсменом.

Свою энергию передаю ребятам. Манкиев, Хуштов, Ралов, Сартаков, Огородников, Немченко (у меня была плеяда Немченко) и Рафик Симонян, призёр мира и Европы… Есть на кого равняться. У нас огромная школа высшего спортивного мастерства. Не зря её в мире узнали, школа что-то даёт.

Это не так: взял шаблон и молоток. Спортсмена нужно довести до какой-то кондиции, а потом шлифовать. До миллиметра, как какую-то точную деталь. Или как кузнец: бьёт в одну точку. Бьёт, бьёт и бьёт. Нельзя раскидывать человека на другие мысли: на вторые, третьи, четвёртые, пятые. Надо выдерживать одну линию.

Вот он приходит ко мне и говорит: «Я хочу вот это, хочу вот это» – «Стоп, парень! Что ты хочешь? Что тебе нравится?». Даже могу подсказать какие-то вузы. Он хочет поступить в вуз. А что его туда тянет? – «Я хочу быть строителем». – «А зачем ты в спорт лезешь?»

Сейчас ради эксперимента взял одну девчонку. Она штангистка. Тренирую по вольной борьбе. Я её никому не отдам и сам подготовлю. Девчонка схватывает быстро и конкретно.

И многократное повторение. Надо смотреть, чтобы парень усвоил повторение, которое многократно показываешь ему, чтобы он акцентировал себя именно на это движение. Это как стереотип: закроешь глаза и попадаешь в нос, закроешь глаза, и ложкой попадешь в борщ.

Ещё более популярно объясняю: вы знаете, как экскаватор вытаскивает гравий с большого дна? Опускает трос, его затягивает и вытаскивает грунт. Это называются ножницы. Есть травокоска. Ею косят траву или машинка.

Так руки должны работать, как травокоска. Если он понимает – это дело. Ножницы – затягивание руками туловища, чтобы оно не гуляло, не расхлябанным был приём, не болтающим.

И здесь чётко акцентируешь, видишь его ошибки и сразу ему говоришь: «Вот твоя ошибка, дорогой. Не размазывай. Вот блин взять или яичницу: можно размазать по горячему, а можно сразу – чок!». Как пускач. Схватил и завёл двигатель, а не схватил – извините – вот и дёргай. Или пересос или недосос.

Я ещё коком работаю на чемпионате России, на Олимпийские игры в Китай возил кастрюли и готовил там. Когда парни сгоняют вес, а вес большой сгоняют, готовил им шурумы.

Но главное, когда приходит ребёнок – в каждом вижу спортсмена: вот этот мальчишка мог бы что-то сделать. Это первое. Во-вторых, первые шаги делаю с пацанами. У меня отсева никакого не было. Надо верить в человека.

Многих ребят поднял с нуля. С ними барахтался, боролся. Они меня валят, бьют, а я отбиваюсь. Отец и мать всегда жалеют, и я у них – как второй отец. Пацан должен слушать, особенно, когда старшие говорят.

Вот ходили на две недели на природу. В палатках жили, питались тушёнкой, сгущёнкой. Говорю: «Ребята, вас ждут родители, пошли назад». – «Нет, мы останемся ещё на недельку». Рыбу наловим, я им приготовлю. Я на флоте очень хорошо готовил, офицеров кормил.

У меня тренировки продолжаются. Многие в спортивных лагерях, а я им: «Ребята, если лето хорошо поработаете, то осенью у нас соревнования».

Я ставлю их на ноги. Вижу: гуляют ноги, слабенькие. После чемпионата сразу сажу на серьёзную нагрузку, но им не хватает питания, калорий.

Для меня очень дороги дети. Дети на улице болтаются, ещё не ходят в первый класс, а уже курят и пиво пьют. Прихожу к Главе района и говорю: «Отдайте вот это здание. У него крыша поломана, там сломано и всё остальное». Добился, что крышу ремонтируют, штукатурят. Я два ковра туда положу, которые мне выделил Михаил Геразиевич Мамиашвили. Есть свободное время, где-то помогу.

Михал Данилович говорит: «А я буду тренировать здесь». И я ему помогаю. Вот так потихонечку мы выстраиваем свою работу.

Много тренеру надо терпеть. Без терпения ничего не достигнешь. Нужно создать команду тренеров-единомышленников. У меня такие есть, но всё равно мои главные единомышленники – пацаны, которые многое прошли со мной, которые меня понимают.

Некоторые ребята чего-то недопонимают, начинают бузить, своё гнуть. Но у них ничего не получается. А нужно пройти горнило, которое прошли мы: и Кузнецов, и Карелин, и многие тренеры.

Я многим благодарен тому, что меня научили жить, понимать спортсмена. Связка спортсмен-тренер – это самый важный фактор, понятие. Если спортсмен это поймёт, посмотрит в глаза и увидит – я их не обманываю, не крысятничаю.

Маленьких пацанов можно обмануть. Но когда они вырастают, если их обманешь, что-то сделаешь – они тебе, как ножом по сердцу, это вернут. Детей обманывать нельзя. Они потом это поймут. Раз ты у них своровал, два – и всё.

Мне, например, когда поехал в Краснодар, дали триста и сто рублей. Ну, как я могу накормить ребят на эти деньги? Я говорю: «Ребята, вот что: нам дали всего столько». Взял две кастрюли, приготовил им поесть, они быстро восстановились и на следующий день боролись.

А тренер – это от бога. Вот Кузнецов в Новосибирске – дар человеческий, легендарный тренер, спортсмен. Он много сделал и сейчас продолжает работать. Он подготовил много хороших спортсменов и играл на Сан Саныча Карелина, трёхкратного Олимпийского чемпиона...

Я считаю, что четырёхкратного. Его недостойно засудили, просто оскорбили. Это оскорбление перенёс и Саша, и мы перенесли это горе. Но он не унывает, он молодец. Я рад, что у нас в Сибири такой легендарный борец. Мы гордимся им, потому что он нам даёт толчок, мы продолжаем двигаться, работать. Новосибирцы, красноярцы, многие регионы не отстают.

Мне спортсмены верят, ко мне просто идут потоки ребят. Они понимают меня и добиваются результатов. Я пропускаю их через такое горнило! Чтобы они прошли путь, как в сборной СССР.

Сейчас очень мало идёт в спорт молодых. Потому что не чувствуется понимание детей. Что такое форсация? Любой двигатель взять, зафорсировать, обогатить и уйдите вперёд на час. Мотор через час масло выгонит и застучит.

Также и здесь. Гоняются за быстрым результатом. Там ещё стручок, силы нет, а туда же.

Вот разбегаются и толкают большой груз, боб. Я, например, ставлю на штангу блины до 500 кг, сажусь сам и подгоняю: «Крути вперёд». Как сумо. Греко-римская борьба чем-то на неё похожа. Сумо – это тоже выталкивание.

У меня сейчас есть такой парень, Комбулов, с Норильска, 96 кг. Арматура хорошая, но базы нет. Нет физической жилы. Значит, её нужно где-то доставать. Через лопату, через какие-то механизмы. Нужно терпеть. А есть у меня такой спортсмен, который рывок сделал 85, а на грудь взял 110.

Мне понравился мальчишка с Горного Алтая. Ко мне подошёл тренер: «Михал Александрович, возьми, посмотри этого парня». Смотрю: взрывной парень. Но физических качеств маловато. Вес стабильный. Ну, давай, посмотрим. Спаррингов много, а без спаррингов очень тяжело.

Вот я заслуженный. Уже десять заслуженных дали. В Иркутске, в Ингушетии, в Кабардино-Балкарии, Хакасии, Красноярске... Ну и что? Я уже давно заслуженный тренер России.

Каждый – личность. И каждый, если подойдёшь со своим уставом, скажет: «Иди ты со своим, сам знаю».

А если кто поверит, и скажет: «Михал Александрович, я готов тебе отдать его отдать, но чтобы его не обманули». Потому что нужно делиться кусочком хлеба напополам. И тренеру, и спортсмену. Я так и делаю.

10 международников и пять заслуженных мастеров спорта – многое значит. Я всех видел и у каждого понемногу учился. Учёба никому не вредит.

– Михаил Александрович, что вы можете сказать о школе борьбы в СССР?

– Я прошёл огромную профессиональную школу именно в сборной СССР. Был рядовым тренером. У меня был Рудак Витя, мастер спорта международного класса, мой первенец, Чегиев – чемпион Европы…

У нас есть олимпийский чемпион Шумаков. Я его не тренировал, но видел, как он боролся. Видел, в основном, взрослую команду, смотрел, как тренировался Сан Саныч Карелин. Это феноменальный человек. Они с Рудаком, который тоже «обратку» таскал, вместе тренировались, дружили.

Сборная СССР – целая легенда. Руководство, школа Геннадия Андреевича Сапунова, к которому попал на сборы... Он нас настраивал. Даже когда мы оттренировались, он заставлял нас работать и работать.

При Сапунове смотрите: сколько на Олимпиаде сразу медалей выиграли. Семь! Сколько на чемпионате мира наш СССР выигрывал! Школа СССР – очень серьёзная. Все вышли оттуда.

Как и Сан Саныч. Он был молодой, красивый. Была схема «таран». СССР, Саша только шёл, а Ростороцкий был уже двукратным чемпионом мира. И они поборолись 0:0. У Сапунова была такая схема: вот отправляю вас двоих, кто выиграет, тот и поедет на Олимпиаду. Выиграл Карелин и поехал на Олимпиаду.

Но и был ряд других выдающихся тренеров: Шамиль Хасамутдинов, Михаил Мамиашвили главный цикл отработал – тоже от него что-то взял. Сейчас пришёл молодой тренер Гоги Мурманович Когуашвили – молодой, энергичный. У Гоги Мурмановича есть главное – желание победить. Он пятикратный чемпион мира и был третьим на Олимпийских играх. Он эту школу знает. Понятно, он делает большое дело.

Я знаю его по «Динамо». Сам я прошёл «Динамо», «Спартак», «Локомотив», все пути...

Когда приехал, был тренер невеликий, а ребята были сильные. Главной нашей задачей было быть в лидерах. И мы учились. Тогда люди были серьёзные, сильные тренеры сборной команды СССР: Бурман из Башкирии, с Уфы, Кондрацкий с Украины, тренеры с Молдавии, Белоруссии. Ведь СССР был тогда нерушимый.

Сейчас мы разошлись, но всё равно люди продолжают нести традиции – СНГ не победить. Олимпийцы разошлись и в Казахстан, и в Белоруссию. Ушла медаль, на Украину, в Армению. По СНГ разошлось много медалей.

Я видел, как тренируются великие спортсмены, как Корбан, Тарухановы и многие другие. А как «пахал» Мнацик Искандарян! Видел Мамиашвили: он такой сухопарый, но столько выкладывал энергии! В каждый приём, в каждое движение. Оттачивал от мысли, какие были.

Это у меня всё в голове. Мне надо садиться на карандаш, но нет времени.

Какие великие тренеры собирались тогда, и какие мульки нам подавали! А я на лету муху ловлю.

Есть тесты, которые нужны для борца. Их изобретали такие великие люди, как Геннадий Андреевич Сапунов и Виктор Михайлович Игуменов, легендарный человек. Мы с ним порой отрабатываем на сборах, он мне помогает.

Этим людям мы благодарны за то, что они помогают любому спортсмену. Можно спросить даже Сан Саныча – он всегда ответит с добром и пониманием. И многие тренеры, которые достигают таких рубежей – добрые и конкретные люди.

Я вижу, как много Карелин делает для Сибири. Это большое огромное дело.

У каждого тренера есть своё. Но желательно пройти горнило международных соревнований. Это очень серьёзно и главное, что нам на чемпионатах мира и Олимпиадах надо бороться с международниками.

Да, сборная СССР была очень сильная. Взять шестёрку, восьмёрку – и на Европу. И восьмой становился чемпионом Европы.

Не мы нарушили экологию. Государство решило раскидать нас.

Но всё равно мы дружим с ребятами из сборной команды. Армения, Азербайджан, Украина, Грузия. Мы переживали за грузинов. Они тоже боролись на Олимпиаде, а мы за них переживали.

Причём здесь спортсмены? Мы же не политики. И Сан Саныч переживал, и руководители. А наш первенец, Назыр Юнузович Манкиев, дал всем урок.

Он ещё молодой. Я говорю: «Слушай, сынок, ты ещё много сделаешь, если не будешь нос задирать. Если ты слушать будешь».

Есть команда, которая выполняет определённую программу. Эту программу надо выполнять каждому тренеру и подводить ребят именно к сборной команде. Нужно видеть, что в сборной команде делают, чтобы затем делать это и в Красноярске.

Единственно, нам не хватает финансов. Были бы они, нам, конечно, легче работалось. Нам, сибирякам, тяжелее в чём? Далеко ехать. От Москвы доехать в Сочи стоит копейки, а нам приходится ехать очень далеко. Но сибиряки народ устойчивый…

Сейчас в чём проблема? Уничтожается спорт на уроне государственных структур, финансовые проблемы. Или здесь непонимание. Не уделяют нам особого внимания. Единоборства, борьба дают результаты. А футбол? Смотрите: у нас в Красноярске я не вижу от него отдачи. Зона, зона, зона… У нас сколько этих зон?

Что касается борьбы, то у нас только на России борются 50 команд и борются балл в балл. По 40 человек бывает. Путь огромный.

– Что вы считаете главным для любого человека?

– Надо найти в жизни то, к чему у тебя любовь. Вот скажу многим руководителям, даже у нас здесь: не лезьте, куда не надо! Надо идти по своей отрасли. Если ты педагог, то должен знать педагогику, физиологию, анатомию. Есть много факторов в воспитании: есть холерик, сангвиник, сангвиник, смешанный с холериком. Надо всё это знать. Надо пройти такой путь! Что тебе подходит.

А любовь у меня привилась именно к греко-римской борьбе. Полюбил её потому, что увидел мужиков. Вот Сан Саныч Карелин. Для меня это легендарный человек. Мне говорят: здоровые мужики – все дураки. А Саша Карелин для меня – эталон. У него столько ума, что много чему можно научиться. И молодому тренеру подскажет.

Почему он проводит турниры в разных регионах? Для кого он это делает? Всё делается для молодого поколения. Он хотел, чтобы борьба сразу была по-взрослому. Но всё-таки акцентировал на детский спорт.

Я тоже провожу у себя турниры: памяти Героя СССР Чернышева, которому уже 13 лет, Шумакова, олимпийского чемпиона, турниры многих легендарных борцов.

И спутница в жизни должна быть такой, чтобы понимала. Много разрушилось семей из-за этого. Непонимание – человеческий фактор разрушения. Моя жена у меня педагог, меня понимает, я – её. Это очень важно.

И, хотя, Сан Саныч мотается, а супруга у него, между прочим, из Красноярка, они нашли друг друга. Человек ищёт хорошее. Не важно, где это находится. Может, на другой стороне России. Встретились, нашли понимание и уважение.

Я даже возил Сан Саныча в Жиково, у меня там родственники, мама, бабка.

– Что вы не любите в людях?

– В людях, которых не люблю, есть какая-то зависть. Есть ещё такие люди... Вроде, свои деньги платишь, но воруют, гады. Вот почему Сан Саныча уважаю: ворушников недолюбливает. Никому не сделал пакости.

– Михаил Александрович, как вы относитесь к вере?

– В бога все веруют по-разному. Я, например, верю так: бог есть. Если что-то не так сделаешь, говорю: «Господи, извини, прости». Наверное, меня сохраняет Бог. Бог сохраняет то, что есть. Кто-то хочет добра. Зло, наверное, бог всегда устраняет.

– Вы живёте в Красноярске?

– Сейчас живу в деревне, люблю её, моя супруга – преподаватель. Вот планирую поехать с женой на родину. Я и забыл, когда был в отпуске. То надо одно, то другое, то третье.

Мотаюсь каждый день 50 километров до Красноярска туда и обратно. Ничего. Живу в деревне, а в моей квартире – спортсмены.

Все знают, что тяжело. Здесь прерогатива – вольная борьба. Многие классики, а когда-то это была классика, перешли в вольную борьбу. Я сейчас стал немного впереди вольников, и они начинают ревновать. И это – негативная сторона. Старюсь тихо-тихо проходить.

Я небогат деньгами, но богат спортсменами. За любую команду 1, 2, 3 номер могут бороться. Но нужны деньги.

Порою сегодня деньги есть, а завтра – нет. Мне жена говорит: «У нас деньги есть, давай поедем…». «Куда мы поедем? Это не моё». Вот и всё.

Уезжаю в семь, приезжаю домой в восемь. Поужинаю и спать. Завтра опять на работу. В субботу сядем с женой, мне собачку подарили овчарку – и вот такая жизнь моя.

– Михаил Александрович, почему вы не любите говорить о себе?

– Я сделал столько и столько, а остальное – пусть сами додумаются: каким образом это сделать. Некоторые понимают, а некоторые злорадствуют. Пусть обо мне скажет Саша Карелин. Я не должен о себе говорить.

Меня спрашивают: «Михаил Александрович, ты можешь быть у нас тренером по американскому футболу?» Я хорошо вижу поле, что делает спортсмен и сажусь на точную работу. Нет проблем.

Всю жизнь мечтал, чтобы мои ребята стали олимпийскими чемпионами. Как любой спортсмен желает и мечтает стать Олимпийским чемпионом, так и тренер мечтает об этом всю жизнь.

На главную страницу