ВИТАЛИЙ КОНСТАНТИНОВ:

«МЫ ЖЕ ВСЕ БЫЛИ ПАТРИОТАМИ»...

Евгений Гаврилов: – Виталий Викторович, как много времени сегодня вы посвящаете греко-римской борьбе?

Виталий Константинов: – Сейчас я на пенсии. Иногда хожу в зал, только по просьбе. Ходил раньше часто, но последний год редко, потому что, если честно, то некому стало что-то показывать. Потому что популяция борьбы упала, борцов не осталось. И, наверное, не только в Ульяновске. Всё зависит от губернатора, от местных властей, которые финансируют. А у нас сейчас пришёл губернатор, которому всё до лампочки.

Но в этому году в конце марта - начале апреля проводим уже восьмой турнир на призы олимпийского чемпиона В.В.Константинова. Он мастерский, мастера спорта с первого по третье места. В основном, конечно, деньгами занимается федерация, а я – чисто организацией: присутствие, награждение.

Если честно, мне уже и этого не надо, но когда меня просят - не отказываю. Если надо – значит, надо. А если навязываться – не хочу, ни к чему. Будут потом говорить, что ходит тут, надоедает дед старый.

– А когда вы последний раз выходили на ковёр? Когда это было?

– Когда мы готовились к третьей Олимпиаде в Москве, в 1979 году я выиграл спартакиаду народов СССР, чемпионаты Союза(1980), Европы. А на Олимпиаду меня «кинули». Сказали, что старый, и не поставили. Это было последнее. Я сразу же ушёл. Мне тогда уже был 31 год. И на Олимпиаде я хотел поставить одну большую, жирную точку и красиво уйти, но не дали. Но ушёл-то я всё равно красиво, не проиграв. Хотя на Олимпиаду поставили другого. Не хватило у нас авторитета. Так что последняя схватка была на чемпионате Европы в апреле 1980 в Чехословакии. Я в олимпийской команде был до лета, но меня не поставили. Я прошёл все контрольные турниры, личные схватки все выиграл, сборы. Всё было без проблем. То, что можно было выиграть – выиграл.

– Много лет вы отдали тренерской работе…

– После того, как я ушёл со спорта, то год мне дали отдохнуть (не снимали со стипендии: продолжал платить спорткомитет), чтобы мы отошли. И потом, так как я динамовец, я работал тренером. И как аттестованный военный работал до пенсии в «Динамо». В 31 пришёл и работал до 45. Я был тренером страны при Сапунове, при Мамиашвили, а потом я ушёл.

– Вами воспитан чемпион Европы и СССР Потапов и другие известные борцы...

– Если честно, то Потапов только начинал у меня. Люди, ушедшие в таком звании, как я, новичков не набирают. К нам приходят уже взрослые ребята. Я тренировал, был вторым тренером (первый всегда есть) не только Потапова, который выиграл два раза Европу, чемпионат страны, у меня был второй призёр СССР Николай Самсонов, Лунин. Они все занимались у Василия Ивановича Степченко, а когда я пришёл тренировать сборную команду области, он мне их как бы передавал. Он же детей тренировал. По выходу в отставку я ушёл из «Динамо». После этого ещё немножко поездил судьёй первого класса, до «экстра» не хватило, съездил на несколько сборов и тихонько, мирно ушёл.

– Как складывались ваши первые шаги в тренерской работе?

– Таким людям, как я, моим товарищам по олимпийской сборной, не надо давать каких-то советов при этой работе. Мне кажется, что тренеры у нас учились. Вот у меня тренер-наставник Анатолий Иванович Винник. Но если до меня у него был какой-то большой ученик и он был тренером с опытом, то у меня в борьбе судьба бы складывалась немного по-другому, может и лучше. А так как я был у него первым талантливым борцом, на мне он и «натаскивался» как тренер, становился им. За меня он и заслуженного тренера России получил, Союза. Мы вместе шли, и, конечно, очень много было не только хорошего, но и много надо было делать не так. Он меня «передержал» в весовой категории 52 кг. Он сейчас это понимает, что надо было раньше перевести. А если он был бы опытным, то этого не произошло.

Вы посмотрите: я 52 кг не выиграл ни один чемпионат Союза. А 57 кг я выиграл четыре чемпионата СССР, спартакиаду народов СССР в 59 кг. И выиграл хорошо, ярко. И вот с этого веса я «гонял» до 52 кг! Винник сейчас и говорит: да, надо было перевести. Если бы это случилось, то результаты у меня были намного выше. Это то, от чего никуда не деться. Факты. Я был до этого голодный, вес гонял до 6 кг.

Поэтому для тренерской работы я натаскался по сборам. Там были такие звёзды, такие тренеры! Что ни говори, и Сапунов – великий тренер. Как человек – тяжёлый. И Игуменов, и Громыко из Омска. Тренеры, составляющие цвет Союза, все были на сборах, и было у кого смотреть, учиться, брать на вооружение. Я имею в виду не чисто технические данные, технику. Они берут её у нас. А методика, контакты, ясновидение, определение - это тренерский опыт, который приходит с годами.

Так что закончил бороться и начал тренировать.

– Винник был вашим первым тренером. Как он увлёк вас борьбой?

– Он меня не увлекал. Я же парень деревенский. В 50 километрах от Ульяновска. А у меня был друг, с которым мы вместе сидели за одной партой – Юра Соколов, а у него был старший брат Виктор, который на три года раньше закончил школу и занимался борьбой у Винника. Он приехал к нам в деревню и давай на нас приёмы показывать. Юра Соколов был крепыш и когда учился в 9 классе, ездил в каникулы тренироваться в город на попутках (автобуса тогда ещё не было). Раз в неделю на субботу-воскресенье съездил. Он тренировался у Винника и всех городских «метелил» чисто физически. Анатолий Иванович приехал его освобождать в деревню к директору школы, чтобы он его отпустил на соревнования по юношам. А Винник тогда ещё только начинал, у него только шестой или седьмой год был. И вот тогда я впервые увидел Винника в деревне, в девятом классе. И благодаря Юре и брату, который нас в деревне тренировал, показывал приёмы на опилках, когда я закончил 9 классов, не пошёл в десятый, поехал в город, устроился в техническое училище. Винника мы разыскали, он помог устроиться, и я начал тренироваться у Анатолия Ивановича. Мне было тогда 16,5 лет.

Пришёл я тренироваться. Два года он на меня вообще внимания не обращал. Я был худой, маленький, «мухач», как говорят. Что там – тридцать килограммов с копейками! Вот я рос, рос, рос и начал огрызаться. Потом у нас проходил турнир им.В.Чкалова среди юношей. Я взял и выиграл его. Вот тогда он начал на меня обращать внимание, спустя два с половиной года. А до этого я ему был не нужен.

– Занимались вы до борьбы какими-либо ли видами спорта?

– До этого, как я сказал, мы боролись на опилках, летом. Кроме того, я взял диски от трактора, вставил посередине лом, сделал штангу и затащил в избу. Кто-то, не помню, дал мне десять упражнений для штанги. Жим лёжа, на грудь, подтягивание согнувшись. Рывок не делал – для меня она была тяжёлой. И вот я занимался три раза в неделю, три подхода по десять раз. Это было зимой, осенью, весной. Летом штангу выбрасывали на улицу и бегали. Народ был спортивный. Я не хочу сказать, что занимался штангой капитально, но тонус, мышечную массу старался наращивать. Это мне здорово пригодилось. Когда я пришёл в секцию борьбы, хотя на меня никто не обращал внимания, но сила у меня была.

– Отмечено, что в деревне расслабляться тогда не удавалось. Сельскохозяйственные работы заставляли напрягаться силой.

– В наше время - да. Сейчас – нет. Сейчас пьянствуют. Я приезжаю в деревню и вижу, что нет ни одного нормального человека. Вся деревня спилась.

А раньше мало того, что мы работали, помогали и ещё занимались спортом. А сейчас заставь кого-нибудь загнать штангу в избу и заниматься три раза в неделю! Наверное, это было у нас в жиле.

– Имели ли ваши родители какое-либо отношение к спорту?

– Вначале отец вообще серьёзно ничего не принял. Выкатил штангу из-под кровати и выбросил на улицу. Пол у меня, говорил, будешь разбивать. Не всегда же удержишь штангу. А потом ведь стелить в деревне нечего. Резиновых ковриков-то нет. Где-то грохнешь, доска отлетит. Я опять закатил через неделю. А потом он плюнул на это. Покрепче стал, не стал ронять.

А когда начал приносить домой дипломы с соревнований, то это было гордостью в деревне. Я вместо армии остался служить в Ульяновске, спортсменов оставляли, пошли медали, родители стали мной гордиться. Тем более в деревне нет ни у кого сына, чтобы был чемпионом области, потом в местной газете написали. Дети, как говорится, не пропали. Не где-то что-то, а занимается делом.

– Какую победу вы отнесли бы к первому крупному достижению на ковре?

– В 1969 году в Кемерово был чемпионат России. Я выиграл там в весовой категории 48 кг. Выиграл я и мой друг Юра Соколов в 57 кг. Вот тут Винник был в полёте, так как ему за нас двоих присвоили заслуженного тренера России. Тогда выиграть чемпионат России было чем-то сверхъестественным. Там ведь такие борцы были! По 25 лет мужики боролись, вес гоняли. Меня тогда в сборной страны сразу поставили на Кубок СССР в Ташкенте, где я боролся. Так что это самая серьёзная первая победа. Мне было тогда 20 лет.

– Кто вам как будущему чемпиону помог в становлении характера?

– Олимпийский чемпион должен сперва родиться. Должны быть, как говорится, гены. Это должно быть впитано с молоком матери. Потом он должен попасть в нормальную среду и нормальные руки тренера. И всё. Если он не родился олимпийским чемпионом – хоть три, хоть десять тренеров поставь, если нет характера, не пришло по генам – то ничего не будет.

Олимпийского чемпиона по любому виду спорта должны родить отец с матерью. Естественно, родители должны дать образование. Это в наше время. В то время такого не было.

А кто мне поможет? Кто за меня будет «гонять» вес? Характера у меня было хоть убавляй! Только держи. Работоспособности было предостаточно. Я и в 1972 году боролся на Олимпиаде в Мюнхене. Я проиграл только из-за того, что перетренировался. Все говорил: давай, давай, давай! Тренер был неопытным. А Виктор Васильевич Громыко, который был у нас – это был зверюга. Тоже: давай, давай! Оказывается, не надо было давать. Надо было сказать: подожди, отдохни немного, а потом дашь.

Я перетренировался, отборолся только три схватки в 1972 году. А в 1976 уже выиграл.

– Какую роль играют на ковре поражения? Что нужно, по-вашему, уяснить после первой неудачи?

– Поражение – это считай, что тебя убили и ты должен по новой родиться. Но, поражение поражению рознь. Можно, конечно, по глупости проиграть, пропустить и сказать: «А! В следующий раз выиграю!» А можно проиграть и сказать потом: «Дурак! Что я натворил!» А можно проиграть так, что каждый проигрыш может стать как победа.

К примеру, пусть я три схватки отборолся в Мюнхене в 1972 году на Олимпийских играх, но я же проиграл Хироями, который был три раза призёром олимпийских игр (Мехико, Мюнхен, Монреаль), всего один балл. В 1972 году он стал вторым. Это проигрыш достойному противнику, который был старше меня, с таким опытом. И потом проиграл итальянцу Колтобиане, который стал на Олимпийских играх третьим. Я проиграл двум призёрам. А выиграл тогда двукратный чемпион Олимпийских игр Пётр Киров. Так что я проиграл второму и третьему. Если бы я боролся с теми, кто заняли пятые, шестые и так далее места, то я к финалу, может быть, подошёл лучше.

Но это обстоятельства, тяжёлый жребий. И сама подготовка. Перетренировался. Не так себя чувствовал, вес…

И потом здорово повлияли палестинцы, когда перебили делегацию израильтян. Я же тогда должен был на следующий день начать выступать, согнал вес 52 кг. А Олимпийские игры взяли и отменили на сутки. И не знали вообще, на сколько отменят. И вот я вес «отпустил». Проходят вторые сутки и говорят: игры будут продолжаться. И я опять пошёл в баню с массажистом «гонять» вес. Два раза «согнал» – и пустой. Не восстановился. Всё было к одному. И сильные противники, и израильтян перебили, и схватку отменили. Но кто знал, что такой теракт устроят?

– Что такое, по-вашему, элемент везения на ковре? И когда вам крупно повезло?

– Понимаете, везёт всегда сильнейшим. Это уже потом понимаешь. Иногда, конечно, жребий хороший. Мне крупно повезло в Монреале. В каком смысле? Первую схватку я очень тяжело отборолся, выиграл 12:11. Вырвал победу на последней секунде. А потом я борюсь, он двукратный чемпион Европы, я у него явно выигрываю. Призёр мира выходит – я у него чисто выигрываю. А раньше в борьбе не надо было набирать шесть штрафных. Если ты чисто выиграл – тебе 0 штрафных. По баллам выиграл – 1 штрафной. Проиграл – 3 штрафных. Чисто проиграл – 4 штрафных. В общем случае 6 штрафных, и ты вылетаешь в любом случае. Независимо – выиграл, проиграл. И получилось так, что в Монреале, когда я подошёл к финалу, у меня было 1,5 штрафных. Если бы я чисто проиграл, что у меня 5,5 становится, и то не вылетаю. Я об этом не думал, но просто так сложилась борьба, что я не останавливался на 2-3 выигранных баллах, а побеждал явно, клал противников. Из шести схваток у меня получилось 1,5 штрафных. И когда я вышел бороться с Хироямой в финале, меня устраивал даже проигрыш по баллам. Потому что я выиграл у румына Джинги явно, а он с ним отборолся вничью. У него было штрафных больше. Если я проигрывал бы по баллам, то у меня штрафных становилось бы 4,5, а у него 5. В финале нас трое. У меня меньше штрафных.

И действительно, борюсь, борьба тяжёлая, а он опытный, здоровый, техничный, мощный, маленький, а мне Игуменов кричит: «Виталий, тебя устраивает проигрыш по баллам! Ни в коем случае не давай, чтобы судьи тебя сняли! Отдавай баллы!» А раньше за пассивность снимали. Два предупреждения, третье дают и всё. Была лазейка для судей. И дисквалифицировали бы. Как бы за пассивное ведение борьбы. Иногда проходило. А у нас в Монреале было 7 «золотых» из 10, а я боролся предпоследним или последним. И когда уже 6 взяли, седьмой берут, то начали «душить». Ну, как тренера будешь не слушаться. Всё понял! Отдаю по баллам, борьба пошла. Я ему в партере отдал балл, ещё балл отдал. Он начал рисковать. Я у него начал балл-два забирать. Борьба получилась. Я ему один балл проиграл. Они все прыгают, выиграли! А меня наша делегация качает – я чемпион! Вот здесь, считаю, мне повезло, что я так вначале хорошо отборолся. Не думал я, что так получится в финале.

– Расскажите о вашей первой встрече с Виктором Михайловичем Игуменовым?

– Когда я выиграл Россию в 1969 году и поставили меня в составе российской команды на Кубок Союза, а тогда боролись республики: Украина, Белоруссия, Москва, Ленинград, Россия. На России Игуменов не боролся, а к Кубку он приехал. Приехал тогда со своей аппаратурой, пульс измерял, что-то ещё испытывал на нас, какие-то биотоки  – он тогда кандидатскую защищал. И вот на сборах в Чирчике в Ташкенте я его первый раз увидел и познакомился. А потом меня поставили в команду в весе 48 кг, а его поставили в 82 кг (он боролся в 74), так как это было надо для команды. С тех пор я его и знаю.

А в 1973 году после Белова его поставили тренером страны, и я как раз тогда был в полёте. Он большую роль сыграл, когда меня в 1975 году на мир в Минске не хотели ставить. Не хотел меня ставить в первую очередь Сапунов. Он хотел устроить подлость - плохой человек. Хотели поставить Аратюняна или меня. И вот я борюсь с Аратюняном контрольную схватку: кто выиграет – того поставят. Игуменов: «Кто выиграет – того и поставим!» А Сапунов, проходя мимо, говорит: « Я буду против тебя, если даже выиграешь!» Это говорит Сапунов, старший тренер России! А Игуменов говорит: «Пошёл ты, Гена, знаешь куда? Не лезь, куда не надо! Я Константину верю, я ставлю его!» И он меня поставил. А я выиграл мир и дальше Олимпиаду. А Сапунов был против, чтобы я выступал на мире. Представляете - личные обиды. Не на меня, а на моего тренера. Они где-то друг с другом поспорили, перехлеснулись, и кто-то кого-то послал.

Это же Сапунов! Эту историю расскажет любой. Тренер он как от Бога, но как человек… Представляете: я борюсь, я – россиянин, он – старший тренер России, и он мне говорит: «Ты не думай! Я буду против тебя, даже если выиграешь!»

– Самая трудная для вас схватка на Олимпиаде?

– Первая, с Антонио Колтабиане из Италии. Еле-еле. Вначале проигрывал 6:0. Схватка была очень трудная. Мондраж, неудача на первой Олимпиаде. Мысли проскакивают: «Неужели ты и на этой?» А парень хороший попался. Это брат того Колтабиане, которому я проиграл в Мюнхене. Помоложе. Это надо же так нарваться! Это было морально тяжело. А психологически тяжелой была схватка с Хироямой – я же не знал, что меня проигрыш по баллам устраивает. Я же вышел рубиться, и мне никто ничего не сказал. А первый период обоим предупреждение дают. Обоим по два предупреждения. Ещё чуть-чуть - и выиграл бы румын Джинга. Ни Хирояма, ни я – мы бы отлетели. И тот, что в финале был третьим, стал бы первым. Две сложных схватки на одном турнире.

– Как проходило вручение вам Олимпийской награды? Чем оно запомнилось?

– В памяти остался пьедестал. Когда вешают на грудь медаль и играет Гимн. Это было главным для нас. Мы же все были патриотами. Остальное - уже потом как-то идёт, как во сне. А вот это – впечатление. А когда приехал домой, то встретил первый секретарь, ордена повесили… Всё равно это уже не так. Это потому что ожидаемо. Мы знаем, что за это будет. А когда неожидаемо: турнир, турнир, тут же награждение, медаль, Гимн.

– Как отнеслись к победе ваши родители?

– Понимаете, им, кажется, было бы до лампочки. До них это доходило очень поздно, не сразу. Вы думаете, в деревне знали, что такое Олимпийские игры? Тогда телевизора у них в деревне не было. У единиц были чёрно-белые. Даже чемпионат мира и Европы для них больше говорило, чем Олимпийские игры. Мир – это мир! А что такое Олимпийские игры? Надо объяснять. Кому? С утра до вечера на работе. В четыре часа встали, в 12 легли. Это уже потом дошло, когда начали говорить другие, поздравлять.

– Чем для вас дорога греко-римская борьба? Что её отличает от других видов спорта?

– Дорога тем, что меня сделала человеком. Что греха таить, благодаря ей и моим результатам я обеспечил себе жизнь. Тем более, сейчас, когда мы получаем президентские, 15 тысяч. Своя пенсия, тут немножко доплачивают. Почётный гражданин Ульяновской области, занесение в Книгу почёта - тоже немного подкидывают. Как я могу обижаться на этот вид спорта, если он меня обеспечил на всю жизнь? А с другими видами спорта я не могу сравнить – я ими не занимался профессионально. Любительски штангу таскал, в институте - любительская гимнастика, плавание, лёгкая атлетика. Больше я ничем не занимался.

– Ваши пожелания всем, кто впервые решил посвятить себя спорту и греко-римской борьбе в частности?

– В борьбу я пришёл для того, чтобы быть здоровым, чтобы постоять за себя. Я был всего 32-36 кг. Тогда весов не было, на глаз говорю. И никогда не отчаиваться в случае неудач. Что расстраиваться? Если характер, цель, желание есть, надо рубиться. А результат придёт. Греко-римская борьба – тяжёлый вид спорта. Но не надо забывать, что из греко-римской борьбы произошли все единоборства. Занимались те же люди, что и борьбой, рукопашный бой, борьба без правил, кикбоксинг, в наше время самбисты. Кузнецов был многократным чемпионом страны по самбо – тоже из «классиков». Это в то, далёкое время. Все из греко-римской борьбы. Потому что она даёт всё: силу, ловкость, мышление. Мне кажется, все качества. После неё можно пойти в любой вид спорта.

На главную страницу