КОНСТАНТИН ВЫРУПАЕВ:

«Я КАК БЫ СОРВАЛ В НЕГО МЕДАЛЬ С ШЕИ»...

Евгений Гаврилов: – Константин Григорьевич, как много времени вы сегодня отдаёте общению с молодыми борцами, как передаёте опыт?

Константин Вырупаев: – Совсем не передаю. Во-первых, всё сократилось, мало кто работает по греко-римской борьбе. В основном центр борьбы сегодня - это Усолье, Ангарск. А в Иркутске её осталось совсем мало. Вот, например, взять техникум физкультуры. Раньше там было много различных спортивных направлений, а сейчас всё поменялось. Есть японское тхэквандо… А на нашей борьбе они мало специализируются. Центра борьбы в Иркутске нет. Есть в Иркутске-2, в Жилкино. Чтобы в больших спортивных залах, как было раньше – сейчас нет.

– Как бы охарактеризовали борьбу сегодня по сравнению с вашим временем?

– Больше всего сегодня соревнуются юноши. Взрослых, как было раньше, борцов нет вообще. У нас раньше раз в две-три недели на совместную тренировку приезжали борцы из Усолья, Ангарска, отовсюду. Борцы, которые были уже в годах. И хотя мы проводим турнир моего имени, на него приезжает мало взрослых борцов. Раньше в каждом обществе были борцы, которых нельзя было назвать юношами, именно взрослые. Сейчас этого нигде нет. Везде единицы.

А у взрослых борцов был опыт. А сейчас нет для взрослых даже зональных соревнований. Раньше каждый год проводилось зональное соревнование для взрослых. А тройка призёров выезжала на финал на Россию. Иногда кого-то допускали отдельно. Каждый год раньше менялось место проведения зоны: то в Новосибирске, то в Барнауле, Омске, Томске – везде попеременно. Это было. Сегодня остались только «Динамо», «Трудовые резервы», «Локомотив» – больше нет никаких спортивных обществ.

Раньше культивировались все виды спорта: не только борьба, но и бокс - всё было. А сейчас этого нет. Раз этого нет, то и тренировок нет. И борцов мало. Не к чему просто готовиться.

– В этом году турниру, названному в вашу честь, уже пятнадцать лет. Какие главные задачи он, на ваш взгляд, должен решать?

– Этому турниру не 15, а уже лет 30, если не больше. Он где-то с 1960 года. На нём боролся и я. Он назывался не как сейчас - турнир Вырупаева, а «Приз Байкала», потом «Приз Ангары» и проводился в Ангарске, Усолье. Его перебрасывали везде.

И задачи у него всё те же. Выявить борца на лишних соревнованиях, готовиться к ним, выявить у себя кто где, как. И потом разные соревнования были. Мы проводили отдельные соревнования для общественных профсоюзов, отдельно для других.

Международным турнир будет нынче второй раз. А до этого он был просто турниром. В прошлом году мы ещё не разобрались, почему он международный? Что именно? В прошлом году приезжали только казахи. Не знаю, кто приедет нынче.

– Что достигнуто за эти пятнадцать лет?

– Успехи есть всегда. Только что считать успехами? Это помог турнир сделать? Как это оценивать? На этом турнире выросли Михалёв, Куницын, Глушко, Ицкович, Бриль. У нас есть Мордовин - чемпион Европы по молодёжи, есть ещё перспективные ребята. Но не более трёх. Немного, но есть. Все они выявились именно на нашем турнире. Мордовин с Ангарска, ребята с Усолья. Есть парень-тяжеловес, который в Барнауле занял третье место, выполнил норматив мастера спорта в прошлом году. Надо сказать, что категория турнира маленькая.

– Ваша спортивная карьера начиналась в послевоенные годы. Как вы пришли в спортзал? Почему вы выбрали борьбу?

– Я не выбирал. Я работал на заводе им. Куйбышева, и у нас было общество «Авангард». Каждой осенью по цехам ходили люди, вывешивали объявления и приглашали вступить в общество, заниматься спортом. Они не говорили борьба это или бокс. Люди приходили и записывались. После этого их по желанию распределяли по различным видам спорта. Так я попал в общество «Авангард». Но попал вначале в зал бокса.

А когда не хватало человека моей весовой категории на соревнования по борьбе, то меня поставили побороться. Я отборолся и занял первое место. Но после этого я вновь пришёл в бокс. Прошло месяца три или четыре – опять соревнования, опять у них нет этого веса, и опять меня поставили бороться. Я опять выиграл. После этого первый раз поехал в Читу, а затем распрощался с боксом.

– Кто был вашим первым тренером: Скшидло или Ибятов?

– Адольф Скшидло. Всё было в Иркутске. Завод Куйбышева ничего не имел своего: приходили тренеры, набирали группы и тренировали. Скшидло тренером-то не был. Он работал преподавателем в сельхозинституте и сам боролся, потом стал завкафедрой и больше времени отдавал учебной части в институте. Скшидло боролся в моей же весовой категории. Я часто с ним тренировался на ковре. А потом сельхозинститут перевели почти за 8 километров от города. Ездить оттуда на тренировку стало невозможно.

А Ибятов тоже был. Он тоже начинал тренировать, но не был постоянным тренером. Он был директором техникума и много сделал для борьбы. У него не было своих учеников. Скшидло с ним сотрудничал. В техникуме был ковёр, и боролись на нём, потом я этот техникум и закончил.

А потом я ушёл служить в армию. Служил в Забайкальском военном округе, в Чите. Между прочим, в Иркутске тогда не было округа. И все взрослые борцы, которые у нас есть - все, кто служил в армии, прошли через ЗВО. А там был тренер Фурунжиев. В Чите много спортсменов было отовсюду, даже из Московской области. Вот оттуда я стал уже выезжать на Запад, на Россию… А в 1954 году демобилизовался, и в этом же году третье место на первенстве СССР. В 1955 году вошёл в сборную команду, а в 1956 году поехал на Олимпийские игры. Всё получилось быстро.

– После 4 класса вы пошли в ремесленное училище на специальность «кузнец»? У вас в роду были кузнецы?

– Когда открыли ремесленное училище, то кто хуже учился или не мог по каким-то причинам заниматься в школе, шёл туда. В ремесленном училище были токари, слесари и другие рабочие специальности. С 4 класса я пошёл в ремесленное училище. Когда пришёл туда, меня определили в кузницу. Так я и окончил ремесленное училище по специальности «кузнец». Меня кое-чему научили, умел кое-что делать. Два года отработал в училище. После чего я попал на завод и работал там четыре года. Не такой уж был мастер, но работяг тогда не хватало. Но в ремесленном училище борьбы не было.

– Какая первая крупная победа вам запомнилась?

– Это было не в Иркутске. Здесь можно сказать, что смекалки у меня больше было, из-за того я и выигрывал. А вот уже когда в Чите, Хабаровске выиграл зональные соревнования, то попал в тройку на поездку в Ростов. Единственное, что запомнилось - там был мастер спорта СССР Коршунов из Тулы. Значительная победа была, когда я этого Коршунова положил на лопатки. А потом уже все пошло по возрастающей. Дело в том, что у меня есть квалификационный билет того времени, где имеется запись о победе над мастером спорта Коршуновым.

– Константин Григорьевич, как много времени вы проводили на тренировке?

– Занимался, как и все, никогда не отлынивал. А потом думал: чем больше занимаюсь, тем лучше. Видимо, так оно и должно было быть. Снарядов никаких не было, кроме ковров. И то ковры были, которые заказывали на фабриках, где шили всё. У них оставались ватин, тряпки и прочее. И из всего этого шили маты и покрышки для ковров, на которых мы боролись. Это сейчас появились красивые ковры, на которых проводим турнир.

Тогда ничего не было. Когда Ибятов купил ковры для техникума, то они использовались для борьбы, гимнастики и ещё некоторых видов спорта. Ковры не лежали. Перед каждой тренировкой их стелили, а после того, как отборолись, их убирали и шли мыться. И так каждая тренировка. Не было таких залов, чтобы всегда лежал ковёр. Такого, как сейчас, конечно, ничего не было.

А потом уже, когда стал выезжать на сборы, там тренировался с сильными борцами – чемпионом мира Сташкевичем из Ростова и другими. И все они были в моём весе, поэтому мне и пришлось быстро переквалифицироваться. А когда поехал на Олимпийские игры, то я был никто. А Сташкевич, чемпион мира, поехал со мной вторым номером.

В Австралию возили полтора состава, поехали туда за два месяца и там ещё тренировались. Команда должна была быть восемь человек, а нас везли полтора состава. Каждый борец дублировал две весовые категории. Наилегчайший-легчайший, полулёгкий-лёгкий, полутяжеловес Ткачёв дублировал две категории - полутяжёлый и тяжёлый вес.

– Как вы впервые встретились с Евгением Потаповым?

– Потапов приехал к нам в 50-х годах. Когда он приехал, то ещё и сам боролся. Он успел стать чемпионом России. Он был из «Динамо» и просто обязан был там быть. Мы вместе с ним ездили по соревнованиям.

– Константин Григорьевич, как складывались ваши отношения с главным тренером сборной Вячеславом Кожарским, который, несмотря на многочисленные скептические прогнозы, взял вас на Олимпиаду? Что было характерно для него как для тренера?

– Дело в том, что я даже не был ни разу чемпионом Союза. А на Олимпийские игры ездил два раза. И всё благодаря Кожарскому. Во-первых, Кожарский был очень хитрым и всем за границей «пудрил» мозги. Допустим, перед тем, как определить команду в Австралию, трёх человек отправили на разные соревнования. Бориса Гуревича - в Турцию, там был турок, который боролся со мной в Австралии, меня - в Чехословакию, там тоже был сильный борец чех, и ещё одного кого-то - на крупный международный турнир. Это всё было за три-четыре месяца. Поставили такую задачу: выиграете, поедете на Олимпийские игры. Никто не знал, кто поедет. А тренировались в Ташкенте. Потому что климат подходил под Австралию. Тренировались там два месяца. И оттуда поехали в Австралию. Никто не знал, кто поедет. Не говорят и всё!

А однажды сказали: «Садитесь в автобус. Едем все в портновскую. Всем вам будут шить костюмы». Приехали. Действительно, со всех сняли мерку. Со всех! Скажем, в каждом весе по три человека тренировалось, и всем троим сшили костюмы. С учётом того, что кто поедет на Олимпийские игры - тому костюм бесплатно, а кто не поедет - выкупит свой костюм. И ничего не сказали. А потом сказали, что поедет Сташкевич.

А вот у Гуревича тренер был Кожарский. Борька был уже чемпионом Олимпийских игр в Хельсинки. Но Борька проиграл на предварительных соревнованиях турецкому борцу. Может, поэтому Кожарский и не взял его даже запасным. Трудно сказать, почему он это сделал. Взял Сташкевича. И в других весовых категориях он поступал таким же образом. В некоторых он ошибся. В лёгком весе Рощина взял – он ничего не выиграл. А из восьми человек было пять золотых медалей и одна серебряная. Получилось по его, по Кожарскому. Разве можно сейчас сказать, что из восьми претендентов пять будет золотых? Борцы или боксёры. А потом у него времени было много.

– На вашей первой Олимпиаде был момент, когда казалось, что золото может уйти к другому. Что вы почувствовали в тот момент? Как вы смогли психологически перебороть эту ситуацию?

– Когда я боролся, то думал, что упустил золото. Дело в том, что я проиграл Хорвату, а у остальных выиграл чисто или по баллам. И Хорват шёл за мной по пятам. Где я, там и он. Но он проиграл шведу Вестербю. Мне надо было положить шведа, если бы я его не положил, то Хорват обходил меня и становился Олимпийским чемпионом. Образно говоря, я как бы сорвал у него медаль с шеи. Но он вошёл в тройку призёров. А вот тот турок, четвёртый, которому Гуревич проиграл, когда ездил на соревнования в Турцию - он-то был сильный. Он мне попал, и я его выиграл.

– Что помогло вам выиграть решающую схватку на Олимпиаде со шведом? В чём была его главная ошибка?

– Да, была чистая победа. А Вестербю выиграл у Хорвата. И всё сразу разошлось. Дело в том, что, наверное, он неправильно выбрал тактику. Думал, что хватит времени на то, чтобы я его никак не положил. Ему ничего не надо было, его устраивал проигрыш по баллам. Тогда же не было, чтобы, как сейчас, сколько-то баллов выиграл - и победа. Хоть сколько ты его бросай, если чисто не положил по баллам, чистой победы не присуждалось. Вот в этом он и ошибся. Бросал, бросал его и вижу, что ничего не могу с ним сделать. Ещё минуты три - и всё, нет чистой победы! Но потом как-то собрался, поймал его на ошибке, прицепил и положил чисто. А если бы мне это не удалось, то я бы испёкся. Ведь он выиграл у Хорвата, а я ему проиграл. Не видать медали!

– Как состоялось вручение олимпийской награды?

– Это как сейчас, смотришь, когда порой спрашивают: «Когда будут вручать?» - «А кто его знает!» Так же и в то время. Подытоживали, подытоживали… А когда все отборолись, то вся торжественность уже перекипела. Вышел, получил медаль. Все свои, конечно, поздравили, корреспонденты подошли.

А потом мы двадцать суток ехали на теплоходе. Тогда Суэцкий канал разбомбили, и мы ехали на теплоходе «Грузия» до Владивостока. Переходили экватор, где нас всех «крестили». На теплоходах надо же чем-то заниматься, чем-то занять людей. На экваторе, когда его переходишь, всех бросали в бассейн – «крещение». Когда из него ты выходил, тебе давали удостоверение, что крещён-де на экваторе. Позже, когда мы ездили с Потаповым на теплоходе, нас вновь «крестили». На теплоходе ведь всегда есть бассейн, а на том, на котором мы плыли, было два. Конечно, было винцо, то, другое. А в трюме у нас лежал ковёр. Иногда на нём боролись.

– Правда ли, что в Америке стоит памятник, основанием которому послужило ваше спортивное тело?

– Я знаю, что в Мельбурне есть памятник, где есть все медалисты - золотые, серебряные и бронзовые медали. И фамилии и фигуры тех, кто выиграл золотую медаль, стал олимпийским чемпионом. Как обстоит дело в Сиднее – не знаю.

– Долгие годы вы проработали тренером по борьбе.

– Я не только тренером работал. Я работал директором школы высшего спортивного мастерства, потом директором спортивного клуба, привлекался к работе в сборной команде России – там много тренировал. Год работал в Иране.

– Что главное в работе тренера?

– Самое главное – прийти пораньше. Прийти раньше ребят на тренировку.

– Константин Григорьевич, расскажите о неудачной попытке угостить команду байкальской рыбой. Кто посоветовал? И почему она не удалась?

– Когда мы приехали во Владивосток, то, казалось бы, где рыбы много? Во Владивостоке, наверное, больше всего рыбы! А Николаев из Ростова говорит: «Костя, всё говоришь про омуль да про омуль. Ты угостил бы нас омулем-то». Вот я и дал телеграмму отцу: «Отец, вынеси на вокзал пять килограммов омуля». В то время и в Иркутске омуля достать было трудно. А омуль есть «с душком», гнилым называется – его любят местные, а есть настоящий омуль, который сейчас продают в бочонках. Вот он и послал мне этого омуля. Бочонков тогда не было, и он положил в мешок килограмм этого гнилого омуля с «душком» сверху, а четыре килограмма нормального снизу.

Меня встретили в Иркутске, а начальство посоветовалось и решило не везти меня в Кремль, а оставить дома. Я остался, а омуль передал команде.

Они набрали водки и когда решили закусить, то наткнулись на гнилого омуля. А этого омуля никто не ест, кроме иркутян. Они воскликнули: «Ну, надо же! Гнилую рыбу нам подсунул!» Взяли и выбросили всё в окно. Весь мешок с омулями.

А потом пошли всякие анекдоты, что Вырупаев, мол, всю команду хотел отравить.

– Кто были ваши родители?

– Они были простые люди. Отец работал на складе, мать – сначала в торговле, а потом совсем не работала – занималась семьёй.

– Вы пережили войну...

– Когда она закончилась, мне было 15 лет. Всё помню. Карточки, всё, что связано с войной. Война же меня встретила в 11 лет в Иркутске, когда я даже не учился в ремесленном. Все школы в Иркутске тогда были переделаны под госпитали. Но это было и во всех городах...

– Константин Григорьевич, ваш коронный приём - «обратный пояс». Как вы отрабатывали его в спортивном зале?

– Никак. Просто делал больше упражнений. А потом мне и кузница помогла. Это тоже входило в это дело. Дело в том, что этот приём получался у меня. Им я добился 70-80% всех побед, но только в том случае, когда был обязательный партер, и убегать было нельзя. Когда берёшь на «обратный пояс», а противник убегает, то ему следовало предупреждение. Борька Гуревич не пользовался этим делом. Сташкевич только так в партере боролся. Когда партер отменили, у меня не стало получаться.

– Вашим самым неудобным соперником на ковре был Борис Гуревич?

– Он был хорошим борцом. Чемпион мира, олимпийский чемпион. Он был быстрый, с хорошей реакцией. Поэтому он меня опередил, стал с Кожарским олимпийским чемпионом в Хельсинки, а потом в 1953 году чемпионом мира. По-моему, в Западной Германии.

– Как вам удалось победить его на профсоюзах?

– Такие соревнования, как профсоюзы, вообще считались ответственными … Я СПС три раза выигрывал. Борька два раза. В то время в каждой категории было таких сильных борцов 3-4 человека. 2-3 человека взрослых и один обязательно юниор. Юниор в нашей категории был белорус Караваев. Он был четвёртым.

– Когда вы впервые встретились с достойным продолжателем вашего коронного приёма «обратный пояс» Александром Карелиным?

– У нас не было таких встреч, чтобы вспоминать о борьбе. Много раз с ним разговаривали. Тяжеловесам самое главное – не нужно гонять вес. Вот у нас парень, который выиграл на Европе, проиграл. Карелин спрашивает меня: «Почему проиграл?» Я говорю: «Видишь, сейчас надо в какой весовой категории бороться? Видимо, тренеры переводят его в другую, потому что вес трудно сбавлять. Вот и мечется, не знает, в какой категории надо остановиться. Или не может войти в свою весовую категорию. Вот и проиграл. Выступил плохо».

Карелин к нам приезжает часто. Проводил турнир в прошлом году в Чите. Ему сказали, что тут, в Чите, служил Вырупаев. «Я знаю», - сказал Карелин.

– Что лежит в основе вашего спортивного долголетия? Занимаетесь ли вы сегодня какими-либо спортивными упражнениями?

– Не занимаюсь. В основном немного руки дома разминаю, хожу. Видимо, всё равно всё сказывается. Когда тренировался, себя не жалел. Поэтому и боролся долго.

– Ваши пожелания всем любителям греко-римской борьбы и тем, кто желает быть похожим на олимпийского чемпиона Константина Григорьевича Вырупаева?

– Не жалеть себя. В любом виде спорта. Если не будешь себя жалеть – всё будет нормально. А то, когда начинают тренироваться и оглядываться, как бы тебя куда-нибудь не закинули – то тут ничего никогда не получится. Раз взялся за это дело – будь верен ему. Ведь на ковре не спрячешься. Если травма есть, то она всё равно на тебя выскочит. Но и наобум тоже не лезьте!

На главную страницу